Печенье счастья  - Черстин Лундберг Хан

Босиком я прокрался в гостиную и встал у окна, которое выходило на улицу. Шел снег. Большие снежинки кружились во мраке и ложились пушистым ковром на асфальт внизу. Проехали несколько машин, оставляя за собой черные следы от колес, но все остальное было белоснежно-белым. Ни грязи, ни слякоти. Красиво.

Вдруг краем глаза я уловил на улице какое-то движение. Взглянув вниз на дорогу, я увидел двух больших зайцев. Они направлялись куда-то, подпрыгивая. Сделав несколько прыжков, они остановились и посмотрели по сторонам, а потом опять, не торопясь, продолжили свой путь.

Я набрал в грудь воздуха и уже был готов позвать маму с папой, но в последний момент передумал и только стоял и смотрел на зайцев. Казалось, их совсем не волновало то, что они оказались в центре города[13]. Внезапно зайцы прибавили ходу и умчались, высоко подпрыгивая.

Прижавшись щекой к стеклу, я смотрел им вслед.

Следом проехало такси. Наверно, это оно спугнуло зайцев. Такси остановилось напротив нашего подъезда, два человека вышли из него и исчезли в доме напротив. Когда такси тронулось, я вдруг увидел, что водитель наклонился вперед к лобовому стеклу и смотрит вверх прямо на меня, и… я не шучу… у него были белая борода и красная шапочка с помпоном.

«Я сплю», – подумал я и ущипнул себя за руку. Больно. Значит, не сплю. Но на моей улице происходят волшебные вещи. «Все возможно… – подумал я. – А вдруг?»

На следующее утро я опоздал в школу. Осторожно просунув голову в класс, я с тревогой посмотрел на Ульрику, но она только улыбнулась и, жестом показав, чтобы я не разговаривал, махнула мне рукой. Шел урок литературы. Ребята сидели, склонившись над своими книгами, и читали. Все, кроме Хьюго. Мой друг, подперев рукой подбородок и мечтательно улыбаясь, смотрел на Майю, сидевшую на другом конце класса.

Он едва заметил, как я скользнул на свое место рядом с ним. Да-а, Хьюго влюбился по уши. Это видно невооруженным глазом. Я не смог удержаться от улыбки и тут сообразил, что совсем не ревную. Ну нисколечко.

Я посмотрел на Майю и еще больше в этом убедился. Внутри ничего не екает. Как хорошо. Теперь меня абсолютно не волнует, что Хьюго встречается с Майей.

Со вздохом облегчения я достал из парты свою книгу и раскрыл на нужной странице.

Значит, все в порядке? А то, что случилось со мной в последние дни, можно считать маленьким невезением. Говорите, что я обнял ни с того ни с сего чужую тетку на улице? Ну, так это со всяким может случиться. Впрочем, как и туалетная бумага в волосах. Конечно, мне по-прежнему было стыдно за то сообщение, которое я отправил Майе. На обычное невезение это не спишешь. Но ни она, ни Хьюго ни словом не обмолвились об этом. Значит, они обо всем забыли?

Я опять посмотрел на Майю и сидящую рядом с ней Мариам. Девчонки уже закончили читать и сидели, перешептываясь друг с другом. Я немного заволновался, когда Майя посмотрела в мою сторону. Или она смотрела на Хьюго?

Если бы я только знал, что подружки на самом деле обо мне говорят.

Майя повернулась к Мариам, и они продолжили дальше о чем-то тихонько беседовать. И тут у меня возникла идея. Если моя бабушка умеет читать по губам, то, может быть, и мне стоит попытаться?

Я зажал уши руками, чтобы не отвлекаться на шорохи и покашливания, и сконцентрировался на том, что Майя говорит Мариам.

Вот она растянула губы в стороны – это значит «ы» или «и».

Я повторил движения ее губ, чтобы понять, что она сказала. Получилось: ы-а-а-и-а. Теперь она снова это произнесла: ы-а-а-и-а. Да, точно. Что же это значит? Дырка на джинсах? Вроде похоже. Наверное, Мариам порвала где-то джинсы. Но тут я заметил, что Мариам сказала то же самое уже Майе. Что, они обе порвали джинсы? Кстати, это странно, потому что сегодня они обе в платьях.

Майя после реплики Мариам мотнула головой и произнесла отчетливое «нет». Это я точно видел. Потом она снова произнесла: ы-а-а-и-а.

Но что же это все-таки может значить? Ды-ты… Тыква для принца? Ну и чушь лезет в голову. А! Ты такая… синяя?

Я весь взмок от напряжения, но сдаваться не собирался. Я должен понять. Вот еще немного потренируюсь, а там, глядишь, смогу тайно узнавать, что люди говорят на расстоянии. Может, еще пригодится.

Майя снова сказала то же самое Мариам. Так они сидели и по очереди произносили друг другу одну и ту же фразу. Внезапно меня осенило – это же то, о чем они говорят все последние дни! Кто из них самая милая и должна стать Люсией. Я понял!

В этот момент я заметил, что Майя с Мариам прекратили болтать и, хихикая, смотрят на меня. Я огляделся и увидел, что к моей парте с раздраженным видом приближается Ульрика.

Губы у нее шевелились, но я ровным счетом ничего не слышал. Тут я сообразил, что у меня зажаты уши. Я быстро убрал руки и успел услышать, как Ульрика сказала:

– Чем ты занимаешься, Оскар?

Я с обалдевшим видом уставился на Ульрику и, глядя ей прямо в глаза, произнес:

– Ты такая милая…

Я прикусил язык, но было уже поздно. Класс грохнул. Ульрика склонила голову набок и улыбнулась:

– Спасибо, Оскар. Но до Люсии мне далеко. Да и выглядела бы я в этой роли несколько странно…

Хьюго хлопнулся со стула на пол. Остальные ребята лежали на партах и рыдали от смеха. Кроме меня, конечно. Я сидел, чувствуя, что мое лицо превращается в перезрелый помидор. А ведь все случилось потому, что в последний момент я понял, что на самом деле Майя сказала Мариам: «Ты – самая милая».

У Ульрики щеки тоже порозовели, но, по крайней мере, она больше не выглядела сердитой.

– Кстати, – сказала она, – я и Холгер решили, что Люсией должна стать девочка постарше, поэтому ей будет Эвелина из параллельного класса.

Когда закончились уроки и все, толкаясь, вынеслись в коридор, Ниссе толкнул меня в бок и послал воздушный поцелуй в сторону Ульрики. Я опять покраснел и поскорее нагнулся, чтобы завязать ботинки. Пока я разбирался со шнурками, почти все ребята успели разбежаться. Только Майя, Мариам и Хьюго стояли у двери на лестничную площадку. Неужели они ждут меня?